Отправлено: 05.07.08 20:37. Заголовок: "Дом и Клан", рассказ: желающим в ЭТО играть - читать как мануал.

Этот рассказ - мой перевод англоязычного текста. Пожалуй, это лучший существующий художественный текст по нашему Клану (что не значит, что не надо писать больше и лучше). Моя просьба тем, кто захочет поиграть в наш славный дурдом: прочитайте текст, и если вы совершенно точно не хотите, чтобы подобное происходило с вашим персонажем по игре - не ходите сюда. Повод всегда можно найти. Тем же, кто давно и прочно влип в наш Дом - автор очень просила отзывов. Пожалуйста, не поленитесь черкнуть хорошему человеку пару строк - я обещала ей перевести отзывы.

Оригинал текста лежит тут: http://www.fanfiction.net/s/2127268/1/House_and_Clan
Автор - Mrs. Muddlewait
Перевод - Werekat
Дом и Клан.

Зимой в Бостоне солнце заходит рано. К первым морозам люди либо спешат домой в темноте, либо сбиваются в кучки в лужицах грязного жёлтого света, ожидая автобус. Темнота подкрадывается к дневным существам; родители, везущие детей в кружки или на тренировки, включают фары.
В бытность там я просыпалась на закате, или даже раньше, если холодный пасмурный день переходил в тьму до срока. Я часто бродила в закатных сумерках, занималась делами как бы всерьёз: в хранилище редких книг в Гарварде, в книжных магазинчиках по всему Кембриджу - надо было успеть найти всё нужное прежде чем они закроются в пять. Вы могли бы случайно задеть меня плечом на Красной Линии в час пик, и сомневаюсь, что заметили бы это. Маленькая женщина, тяжёлое пальто, зимние сапоги, толстый шарф - обычное явление для Кембриджа. Даже заговорив со мной, восхитившись моей большой старой шляпой с чёрной вуалью, вы никогда не догадались бы.
Когда я была такой, как вы, я бы тоже не догадалась. Гулять по городу до вечерних новостей - не очень-то по-вампирски. Мой коллега Джейсон дразнил меня Послеобеденной Тварью.
На самом деле это не так. Я панически боялась - и сейчас боюсь - солнечного света, и даже сумерки меня несколько беспокоят. Я так и не смогла полностью поверить в то, что мои пальто и вуаль защитят меня от последних искорок света, пойманных на облаках и пылинках. Но беспокойство - не слишком высокая цена за возможность ходить по улицам, пока люди все ещё занимаются повседневными делами. Мне нравилось чувствовать, что я все ещё в какой-то мере участвую в повседневных, житейских заботах мира, что я могла стать просто одной из очереди в банк. Это стоило риска.
Собственно, это была среда, где-то середина октября - Хэллоуин или около того. Погода была обычной осенней бостонской - холодно, сыро и так темно от облаков, что я, пожалуй, могла бы безопасно выйти и в полдень. Мокрые листья пахли плесенью и темнотой, липли к канализационным решёткам, а серая морось дождя нашёптывала о грядущих холодах.
Я стояла в очереди в "Ремесленной Артели Янки", чтобы купить свечи из пчелиного воска. Было бы дешевле в магазине церковной утвари, но пойти туда было выше моих сил. Как говаривал другой коллега, Дерек, это же просто выставка использованных крестов. Предпочитаю такое обходить стороной. Три десятка свечей толщиной с моё запястье и дышащие липким медовым запахом, дорогие и тяжёлые. Ещё остро пахло сандалом, и звучала музыка. "Мессия". Рождественская музыка, изрядно рано. "Ибо родился младенец". Хороший хор.
Вгляделась в витрины, полные прихотливо изогнутых металлических серёжек и резных деревянных коробочек. Ничего интересного не нашла.
А за кассой стоял шкаф солнцеловов, сложных абстракций из стекла цветного и травленого, из маленьких гранёных кристаллов. В искусственно-ярком свете ламп в шкафу безделушки играли почти как в окне очарованного покупателя. Я засмотрелась на сине-фиолетовый с висящими призмами, с тоской вспоминая фонарик в моей старой квартире в Сомервилле, и представляя себе, как чудесно было бы в той маленькой белой комнатке, если в неё добавить ещё и цветные брызги света. Представила солнцелов на своей лампе. Хотелось купить его. Я не смела.
Клерк завернул свечи, и стал настойчиво предлагать мне выбрать одну из двух подарочных лент, из рафии или же хлопчатобумажную. - Это не подарок, - тихо сказала я. Он словно и не услышал - всё равно завязал на них красный бант и запихнул в пластиковый кулёк со снежинками.
В окнах химчистки торчали пластмассовые надгробные памятники, а с притолоки свисал потрёпанный картонный скелет. У паренька за прилавком были бутафорские вампирские клыки. Он взял мой помятый чек и подозрительно его изучил, словно собирался обвинить меня в подделке. В конце концов он утвердительно хмыкнул, и отдал мне одежду, завёрнутую в скользкую плёнку и сильно пахнущую растворителем.
- Вот это пятно, - пробормотал он, показывая на серый костюм. - Это что, томатная паста? Оно не совсем отстиралось.
- Томатная паста? О. - Я посмотрела. - Ничего страшного. Сойдёт. - Смотрелось не так уж и плохо, и в любом случае я не хотела привлекать внимание к странным красно-коричневым пятнам на своей одежде. Он взял с меня сорок семь долларов. Я поблагодарила его, стараясь улыбаться не слишком широко.
Часы показывали 6:19. Мне надо было вернуться к семи. Времени хватало на ещё одно дело.
Я нырнула в вестибюль почты, и ударилась о выцветший картонный стенд с прошлогодними рождественскими марками. Распутала шарф, расстегнула пуговицы, пока не нашла нагрудный ключ на ленточке. Мой ящик в нижнем ряду, и я пригнулась, будто прячась, чтобы открыть его. Потом пришлось опуститься на колени, как при молитве.
Пришло письмо от Маргарет, моей сестры. Родители покрасили дом в отвратительный жёлтый цвет, а они с мужем сходили на "Призрака Оперы". В конверте лежал и портрет моих племянников, очень серьёзных - в своём желании побыстрее сбежать от фотографа. На Джастине красовался галстук с улыбающимися самолётиками. Я прислала его ему на день рождения ещё в июне. Маргарет в очередной раз попыталась заманить меня в Калифорнию на День Благодарения. "Ты же знаешь, что тебя всегда рады здесь видеть, Кэти. Было бы чудно, если бы ты приехала". Зачем так много работать? Почему я всё ещё учусь? Разве я не должна была уже защитить диссертацию? Неужто я никогда не выберусь?
Был ещё какой-то пухлый пакет с тиснением. Джессика Мари Палонски и какой-то парень, чьё имя я слышала в первый раз, приглашали меня "разделить с ними радость начала новой совместной жизни". С Джессикой мы когда-то жили в одной комнате. Свадьба была в Провиденсе. Мелькнула дикая мысль: поехать!
"Свадебная месса. Полпервого. Фуршет". Разбежалась.
Я нацарапала на маленькой открытке, что сожалею, и засунула её в почтовый ящик.
Три банка хотели подарить мне кредитные карточки.
Я запихала письмо и приглашение в карманы пальто, а остальное выбросила.
Наш Дом был в девяти кварталах. Не хотелось толкаться в автобусе в многослойной одежде и с кучей пакетов, а девять кварталов не так далеко, когда не чувствуешь холода. По пути меня окатило ледяной коричневой жижей, когда старый зеленый "Бьюик" разбрызгал лужу, а ещё у меня попросили милостыню.
Нищенка, тощая девочка-подросток с зелёными волосами и проколотым носом, держала ребёнка. Я дала ей два доллара. Запихивая скомканные бумажки в ладонь, я осознала, что у меня, скорее всего, будут неприятности. Остановилась ведь, заметила. Меня это не очень волновало.
Хотелось знать, сможет ли она купить что-то нужное на два доллара. Я надеялась, что ей подали ещё что-то. Судя по её лицу - нет, не подали. Я попыталась превратить сожаление и жалость в ту освобождающую отчуждённость, с которой меня учили смотреть на дневные вещи и дышащих людей. Кажется, лицо всё же стало бесстрастным и спокойным к тому времени, как я вернулась домой.

 Отправлено: 05.07.08 20:37. Заголовок: Наша громада из буро..

Наша громада из бурого песчаника стоит в районе, где большую часть зданий уже давно приспособили под общежития, пансионы или адвокатские конторы. Но у нас нет звонка. И вспомнив это, конечно же, я с ужасной чёткостью вспомнила, что ключи лежат на комоде. Внутри. Вот уж поистине бесстрастность и спокойствие.
И так я стояла, мокрая и грязная, увешанная как ёлка скользкими, тяжёлыми кульками, пинала дверь Часовни Тремер и кричала, - Открой *дверь*, Роберт! Это *я*! Это *Кэтрин*! Я опять забыла чёртовы *ключи*!
Конечно же, Роберт предсказуемо медлил - и, конечно же, надо было следовать нашей Обычной Процедуре: никто не мог посмотреть в глазок, чтобы определить, что это и в *самом деле* была я, пока нашего Великого и Ужасного Предводителя не отвлекли от куда более важных дел. Быть может, я пристрастна. Ждала уж не более получаса.
Когда дверь наконец открыли, то сделали это так резко, что я чуть не упала внутрь. Я всё же уронила пакет из книжного магазина; твёрдые переплёты упали с грохотом, а я вздрогнула и замерла.
- Мисс Макфирсон. - Голос Регента был тихим и ровным. Вы бы услышали недовольство, но не угрозу. Я же знала лучше. - Вы безответственны, недисциплинированны, грязны и к тому же опоздали.
- Да, сэр, - пробормотала я, и посмотрела в серые, со стальным отливом, глаза Регента так почтительно, как только могла. Ледяные. Запрещающие. Я почти ждала удара, хоть он и не поднимал на меня руки с момента моего Становления.
Вместо этого он вытащил часы из кармана жилетки. - Я искренне надеюсь, что вы уже покормились: мы будем очень заняты и я не предвижу ни единой удобной возможности это сделать в ближайшее время. У вас есть пятнадцать минут, чтобы привести себя в приличный вид.
- Да, сэр. Спасибо, - сказала я. Так я должна была сказать.
Роберт, наш домохозяин, молча появился возле моего локтя, чтобы забрать одежду, свечи, книги и шляпу. Я торопливо поднялась по ступенькам в свою комнату чтобы переодеться, оставляя грязные мокрые следы на ковре в коридоре.
Стащила с себя мокрую, грязную одежду - промокла я до белья - и нырнула под душ, чтобы вымыть бурую жижу из волос. Через несколько минут я уже вернулась в комнату, и натянула чистое, аккуратное чёрное платье. Дженнифер появилась как раз вовремя, чтобы застегнуть его и защёлкнуть серебряное ожерелье на шее. Я поблагодарила, что её поразило, и она ушла, оставив меня саму искать обувь. Левый ботинок оказался под туалетным столиком. Посмотрела в зеркало - неплохо. Я добавила чуть-чуть розовой помады, во имя Маскарада. Правый ботинок оказался под кроватью. Я посмотрела на часы. Тринадцать минут.
Я сбежала вниз, поправляя серёжки. Роберт встретил меня, помог влезть в нарядное пальто с вельветовым воротником. Регент подчёркнуто щёлкнул крышкой часов, и мы ушли через заднюю дверь и "каретный дом".
Роберт открыл дверь старого чёрного "Мерседеса" для Регента и мистера Перри. Он всегда водил их машину. Иногда я задумывалась что он делал, пока они были в Элизиуме. Наверное, что-то читал. Мне было любопытно, что.

 Отправлено: 05.07.08 20:37. Заголовок: Мы, младшие, сами ве..

Мы, младшие, сами вели то, что вся часовня знала как "другую машину", японскую, чёрную и блестящую, похожую на лакричную конфетку. Джейсон включил радио, лихорадочно прокручивая станции, пока не нашёл что-то по душе. "Лестница на Небеса". С переднего сидения на меня посмотрел Дерек.
- Ты в порядке, Кэтрин?
- Ага. - И это была правда. По крайней мере, тогда я так думала. - Я уже привыкла.
- Думаю, мне тоже придётся к этому привыкнуть, - сказал Дерек. - Он на меня сегодня час орал. Говорил, что я пренебрегаю своими исследованиями и отвлекаю Джейсона. Представляешь?
Вполне. При жизни Дерек был одним из тех ужасных людей, которые бродили по общежитиям, предлагая выпить пивка в баре, побросаться летающей тарелкой или куда-нибудь поехать. И ничто из этого не вредило плодотворности *его* работы, так как он мог проводить изумительные исследования на автопилоте. Он говорил, что написал всю свою магистерскую работу в голове, в Форт Лаудердэйл, и дома ему осталось только её набрать.
Но я работала с Дереком и точно знала, что ничем он не пренебрегал. И я знала как дважды два четыре, что Дерек не отвлекал бедного, прилежного, кроткого Джейсона. Отвлекал он меня.
В конце концов я произнесла: - Странновато звучит. Может, это политика, и к нам на самом деле не относится. Может, что-то примогенское.
- Наверное. Нам-то всё равно не узнать. - Сказал Джейсон. "Лестница в Небеса" закончилась, и включилось что-то, по звуку напоминающее дорожную аварию. Джейсон резко прокрутил ещё восемь станций, пока наконец не остановился на какой-то ужасной коротковолновой радиостанции, которая всю ночь передавала Раша Лимбафа.
- Тьфу. - Сказала я. - Захочу фашизма, так я...
Джейсон прервал меня. - Осторожнее.
- Извини. Спасибо. - Есть слова, к которым нельзя привыкать. Например, что Регент твоей Часовни фашист, независимо от того, правда ли это (хотя почти наверняка оно так и есть). Я и так уже достаточно вляпалась за своё раннее пробуждение и "отсутствие необходимой отрешённости".
Джейсон наконец-то выключил радио. - Итак, о Ужасное Чадо Сумерек, что же ты делала сего*дня*?
Они дразнят меня, отчасти из зависти. У них не хватает ни силы воли, ни силы желания вставать во второй половине дня, и я думаю, что они завидуют моей находке - нескольким мгновениям не-жизни, которые не являются исключительной и абсолютной собственностью Дома и Клана Тремер. - А, всякое - преимущественно ходила по книжным магазинам. И ещё я свечей купила. - Мелькнула мысль рассказать им о солнцелове, но я промолчала.
- Восхитительно. Единственная, кто выбирается наружу, и куда она идёт? - Джейсон вскинул руки вверх, моля потолок машины о справедливости.
- Да ладно. Мы выбираемся наружу. Где мы сейчас? - Дерек махнул рукой, показывая на окна. Его голос стал пародией на безупречно оксфордско-кембриджский акцент мистера Перри. - Мистер Холлингворт, мисс Макфирсон, предлагаю вам обратить внимание на тот факт, что мы, по сути, на данный момент *снаружи*.
- Едем на собрание Камарильи. Это считается? - сказала я, пододвигаясь вперёд, наклоняясь между передними сидениями.
- Думаю, настолько "наружу", как мы только можем, - кисло сказал Джейсон. - Помните, как мы сорвались посмотреть "Интервью с вампиром"?
Это нас всех заткнуло. Мы провернули этот фокус вскоре после Становления Джейсона. Нас втроём посадили рисовать меловые знаки для ритуала, до которого было ещё несколько недель. Регента и мистера Перри не было. Стояла прекрасная осенняя ночь, прозрачная, холодная и лунная, а мы сидели в одной из рабочих комнат с поверочными линейками и оттачивали навык черчения на полу.
Дерек сказал ясно и отчётливо: - К чёрту всё.
И пока мы с Джейсоном смотрели на него в ужасе, он воспользовался своей властью старшего ученика, и приказал нам идти наверх, надеть куртки и залезть в "другую машину".
Это был замечательный вечер. Мы отправились в битком набитый кинотеатр, заполненный смертными детьми в чёрной одежде и с размалёванными белым лицами. Ещё там была кучка неонатов-Тореадоров, известных нам по камарильским собраниям. Мы сидели рядышком, про себя посмеиваясь над тем, что творилось на экране. А затем последовали за толпами в тёмную кофейню, где слушали каких-то глупышей разглагольствующих о писаниях Алистера Кроули, склонялись к ним, вдыхая тёплый, живой запах их тел. Приняли приглашение на чью-то частную вечеринку, а потом вернулись в кофейню тёплыми, раскрасневшимися и довольными.
И рука об руку прошли дальнюю дорогу до машины, и, громко распевая песни, приехали обратно к Дому.
Последствия были ужасны. Никто уже и представить себе не мог, что бы сделал наш Регент, если бы мы совершили Диаблери над мистером Перри, отослали все книги Инквизиции и сбежали в Шабаш, поскольку он устроил самый грандиозный скандал своей не-жизни там и тогда. Он орал неделю. Мы оказались неблагодарными за дар вечной жизни и нелояльными к Дому и Клану. Тема и яростные вариации на тему, до рассвета и снова от заката, сутками напролёт.
Никто не хотел ни повторять этот опыт, ни даже думать о нём. Поэтому мы провели остаток дороги до Элизиума в молчании. На ступеньках Элизиума мы безотчётно расположились по старшинству, этаким строевым порядком Тремеров. Я стояла между Джейсоном и Дереком, на шаг позади Регента. Хорошее место для меня - когда я поскользнулась на мокром полу из мраморной крошки, они поймали меня, прежде чем я рухнула на пол с постыдным грохотом. А так я всего лишь споткнулась, и худшим последствием было то, что ко мне обернулся мистер Перри, и яростным шёпотом посоветовал быть аккуратнее.

 Отправлено: 05.07.08 20:38. Заголовок: Всё было как обычно...

Всё было как обычно. Нам было разрешено, нас поощряли, от нас ожидали, что мы смешаемся с этой толпой, узнаем, кто чего хочет и какие услуги Клан может получить взамен. Я спряталась в углу и понадеялась, что стану невидимкой. Но какой-то наглый Тореадор попытался со мной флиртовать и поверил мне свои великие надежды на галерею, которую он построит после того как Сир его Сира станет Примогеном. Я иногда заинтересованно говорила "о" и хвалила его талант, всё надеясь, что он скажет что-нибудь полезное или же оставит меня в покое.
Меня намного больше интересовало то, что происходило на другом конце комнаты. Мистер Перри слушал Вентру по имени Майкл и кивал, с чем-то соглашаясь. Хотелось знать, с чем. Но я была слишком далеко и не смела подслушивать. Потому я улыбалась, окала дальше, и выказывала невинный интерес к планам Сира Сира Тореадора. Юный Тореадор либо ничего не знал о планах, либо слишком много знал о Тремерах; болтал он глупости. Я проверила. Действительно дурак.
Ещё некоторое время я слушала его, попутно выдерживая дразнилки со стороны его друзей. Мне надо было искать что-то полезное, слабости на продажу, секреты на разработку. Вместо этого я слушала, как худенький юный Бруджа обзывал меня болонкой. Превосходно.
Регент исчез за закрытыми дверями вместе с прочими Примогенами. Мистер Перри отправился с ним в качестве помощника. Так мы остались одни, втроём посреди Элизиума. Дерек явился, чтобы спасти меня. - Простите, Мисс Макфирсон. Нельзя ли переговорить с Вами наедине? Дела Клана.
Вся из себя покорная долгу, я извинилась и последовала за Дереком в угол комнаты, прямо под колонки, где любой, подслушивающий нас при помощи усиленных чувств, оглох бы на ближайшие пару десятков лет.
Заговорил он еле слышным шёпотом. - Ты самое прекрасное создание во вселенной.
Я заставила себя не вздохнуть, не улыбнуться. Нам надо было делать вид. Я подняла руку, словно протестуя. - Я люблю тебя, Дерек. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Взгляд Дерека смягчился, и он прошептал: - Мы сможем вместе создать прекрасное волшебство.
Я не имела ни малейшего понятия, чей голос он имитировал. Он был похож на Питера Лорра. Я чуть не рассмеялась и даже разрешила себе крошечную улыбку - казалось, за нами никто не наблюдал настолько пристально, чтобы её заметить. - Надеюсь. Боже, как я надеюсь.
Он наклонился ближе, словно заговорщик, и уже собственным голосом прошептал: - Я люблю тебя, Кэтрин. Я буду ждать веками, если придётся.
Мне хотелось рассказать ему про девочку-попрошайку, и про солнцелов, и про красный бант на свечах, про запах корицы и сандала и о тех душевных струнах во мне, были затронуты, - я хотела держать его в обьятиях, и чтобы он держал меня. У нас не было времени ни на что из этого.
- Будет лучше, когда у нас будут собственные убежища, Кэт, - сказал он. - Мы сможем без присмотра проводить вместе целые вечера. И ты знаешь, *что* это значит.
Он хотел, чтобы я отрицательно покачала головой, я видела. Так я и сделала.
- Ми зможем змотреть вмьесте страшьное кино. - Голос напоминал не то Белу Лугози, не то Мориса Шевалье. Мне пришлось приложить усилия, чтобы не захихикать. Я позволила себе улыбку, пытаясь сделать её как можно более политичной ради зрителей.
На мгновение мы соприкоснулись руками - случайный, бесконечно маленький жест, который вызвал в нас обоих радостную дрожь. А потом мы вернулись к тому, чем занимались ранее, и продолжили вынюхивать до тех пор, когда угроза рассвета наконец стала слишком явной, и мы запаковались в "другую машину" и в молчании уехали обратно в Дом.
Дженнифер ждала в моей комнате. Она помогла мне переодеться из камарильской одежды и подала тёмно-синий спортивный костюм в котором я обычно ходила. Я, наверное, единственный Сородич на земле, который носит пижаму.
Дженнифер смотрела на меня. - Мисс Макфирсон, мэм, - сказала она тихо. - Вы знали, что на вас был один тёмно-синий ботинок, а второй чёрный?
- Нет, не знала, - вздохнула я. - Ты видела, как я уезжала. Почему ты тогда ничего не сказала?
- Я боялась, мэм. Не думала, что мне позволено. - Голос робкий. Вид довольный. А я очень хорошо знала, что ей не нравлюсь.
Дженнифер была гулем, конечно же, и ученицей. Сейчас она должна была изучать, как работает Часовня, взращивать в себе то уважение к власть имущим и ту точность, которые сделали бы из неё сносного мага в случае, если Регент выберет её для Становления. На самом же деле она строила против нас мелкие козни - так, чтобы оставаться безнаказанной, - и собирала о нас грязь в достаточном количестве, чтобы мы не могли пожаловаться на неё Регенту. Я считала, что у неё были все данные для того, чтобы стать выдающимся Тремером. Я терпеть её не могла.
Она прямо-таки сверкала от злобной гордости, в предвкушении того, как расскажет кому-нибудь, до чего же беспокоится о бедняжке мисс Макфирсон, такой неряшливой и забывчивой. Она знала, что ей за это ничего не будет, что я не смогу заставить себя сделать с ней что-нибудь. И я была в ярости от её приподнятых бровей, натянутой улыбочки и мелочной презрительной пакостности под почтительной маской.
- Ошибка в суждении, Дженнифер. - Я попыталась придать своему голосу ту же резкость что была у мистера Перри до моего Становления, когда мои собственные суждения оказывались ошибочными.
И на секунду её губы задрожали, взгляд опустился. Я медленно шагнула вперёд. Она попятилась назад, но остановилась в ужасе. И до того, как отвращение успело охватить меня, я дала ей пощёчину - единственную, лёгкую, вообще не прикладывая силы.
Я отвернулась. Мне было физически плохо от этой гнусности, от того, что я в злости ударила другого. Отвернуться было недостаточно. Я повернулась к ней спиной, убежала быстрыми решительными шагами на другой конец комнаты, села возле своего туалетного столика, попыталась исчезнуть в глупое занятие - снимание серёжек.
- Мэм? - Голос Дженнифер был полон страха и смущения.
- Уйди. Просто уйди.
Я сидела и пялилась в отражение измученных глаз, думала о плаче. Я сидела там несколько долгих мгновений, пока угроза света не изгнала меня в мой гроб.
Я проснулась незадолго до заката. Дженнифер по струнке стояла возле двери, ожидая меня.
- Добрый вечер, - сказала я. Затем подтянулась из гроба и встала. Безотчётно протёрла глаза, хотя мне было незачем. Потянулась, хотя и в этом не было смысла.
- Добрый вечер, мэм.
- Я голодна, - уведомила я. - Ты не могла бы мне помочь?
Она кивнула и расстегнула пуговицы на манжете. Я взяла свою красную чашку и рассекла вены на её руке клыками. Она чуть пошатнулась, но я поймала и удержала её. Я всё повторяла себе, что это в самом деле не жестоко - ведь потом ей разрешат провести всю ночь в постели. Наконец я наполнила кружку необходимым и закрыла рану.
- Спасибо, Дженнифер. Иди отдохни.
Она молча повернулась и, шатаясь, побрела из комнаты. Даже закрыла за собой дверь, как я всегда её просила. Я не в силах думать о том, чтобы кормиться там, где меня может кто-то увидеть. В одиночестве у себя в комнате, с кровью, остывающей в большой керамической чашке, кормление было терпимым.
Но даже так я чувствовала себя на всеобщем обозрении. Понятой. Разоблачённой. И это было больно даже тогда, когда я имела дело с Дженнифер, хоть я и искренне презирала её. Я ненавидела её как личность, ненавидела презрительный унижающий взгляд, которым она окидывала всех и вся, ненавидела её льстивое подчинение и искреннюю злобу. Но я ненавидела именно её, человека – и больше я ненавидела брать её руку в свою и превращать её из злобного жестокого человека в незначительную, но желанную вещь.
И такой её страх казался неправильным. Слишком древним, стихийным для такой злобности. Понимаете, я могла представить себе, как обращаюсь к ней холодно, как я делаю ей выговор, даже как даю ей пощёчины - но уж никак не могла представить себя той, кто просто кусает людей, которые мне не нравятся.
Но именно такой, конечно же, я и была.

 Отправлено: 05.07.08 20:38. Заголовок: Я выпила быстро, не ..

Я выпила быстро, не смея почувствовать вкус напитка, и оттёрла лицо холодной водой, пока не осталось и следа. Наконец-то надела удобную одежду: мешковатую джинсовую юбку и пушистый бесформенный свитер серого цвета. Я нашла обе коричневые туфли без чьей-либо помощи. И в библиотеку я пришла точно вовремя. И работу начала, чувствуя себя добродетельной и ответственной.
Палеография. Уж не знаю, зачем мне надо было расшифровывать ужасные, будто куриной лапой нацарапанные каракули в этих старых манускриптах. В Клане и Доме Тремер должен же быть кто-то, кто бы мог с этим справиться лучше моего. Я видела письма некоторых Старейшин, которые могли бы быть авторами этих манускриптов. Может быть, именно поэтому от меня ожидали знания этих текстов.
Джейсон был рядом со мной в библиотеке, пытался читать по-гречески, не двигая губами. Дерек был где-то ещё. Из подвальных комнат слышалось, как рвётся картон и хрустит пластик. Значит, прибыло его новое оборудование. Он будет занят месяцами. Может, годами. Я только пожелала, чтобы нам выпало несколько мимолётных встреч, пошептаться в коридоре. Может, меня попросят спуститься вниз и помочь.
Я сидела с блокнотом и мягким карандашом и пыталась разобрать длинный параграф о влиянии планеты Юпитер на алхимические трансмутации; написано было на плохой латыни и нечитаемыми закорючками, и к тому же на втором слое плохо очищенного пергамента. И все М, Н и Р были как две капли воды похожи одна на другую. Я провела несколько часов, ругаясь себе под нос, и думая о том, с каких пор Регент интересуется алхимией.
Перед самым рассветом в библиотеке появился мистер Перри и сообщил, что Регент желает меня видеть.
Я чуть было не вздохнула в раздражении, хотя мне и незачем вздыхать с тех самых пор, как я перестала дышать. Более того, несмотря на то, что мистер Перри посчитал бы это непростительно неподобающим. Вместо этого я молча почтительно кивнула и поднялась, пытаясь держаться со всем подобающим достоинством, гадая, что же им сказала Дженнифер. Только когда я поднялась по винтовой лестнице я поняла, что речь может быть о Дереке, и мне стало страшно до тошноты, и я представила себе, как падаю, падаю.
Мистер Перри открыл для меня дверь офиса. Это не было похоже на вежливость - скорее на конвой. Я села на тот неудобный деревянный стул, который стоял у Регента, чтобы пугать посетителей, и посмотрела ему в глаза.
- Мисс Макфирсон, - начал он тихо. - Насколько я помню, у нас за прошедшие годы было некоторое количество разговоров про ваше... Нежелание, если можно так выразиться, принять реальность своего текущего состояния. Я неоднократно говорил вам, что ожидаю - более того, что Клан ожидает - определённой степени сдержанности и отрешённости.
Сдержанности и отрешённости, - повторил он, и вдруг его голос стал таким же режущим, как и его ужасный взгляд. - к которым вы кажетесь совершенно неспособными. Мы были очень терпеливы, по-моему. У вас было почти пять лет, чтобы отучиться от привычек смертной жизни и чтобы принять более... Соответствующий настрой, но пока мы вообще не видим улучшений.
Мне сообщили, что Дженнифер лицезрела весьма необычную операцию прошлой ночью. Судя по всему, Вы дали деньги какому-то смертному попрошайке. Это верно?
Я знала, что не могу ему врать. Я посмотрела вниз, на колени, и подумала о том, что со мной будет.
- Ответьте мне.
- Да, сэр. Но...
- У вас есть какой-то личный источник доходов, таким образом? Удивительно. Или вы делали это за счёт Дома и Клана Тремер?
- Сэр, всего два доллара.
- Ясно. И о чём же вы думали. когда решили тратить фонды Клана на то, что не сможет принести нам какое-либо заметное преимущество?
Я сжала руки, надеясь, что он не знает, что я нервничаю, зная, что он знает. - Я пожалела её, сэр. Было холодно, и у неё был маленький ребёнок, и... Я не знаю. - Я поняла, какой простушкой кажусь, и замолчала.
- Пожалели её. Ясно. Мисс Макфирсон, что вы?
- Сэр?
- Что вы за существо? Вы больше не живой человек. Вас изменили. Вы стали... Чем?
- Вампиром, сэр?
- Да, мисс Макфирсон, вы вампир. И что это значит?
Я оторвала свой взгляд от его, уставилась на тёмные хитросплетения персидского ковра, сжимая холодные руки до окаменения.
- Вы вампир, мисс Макфирсон. Вы охотитесь на живых людей, пьёте их кровь. Вы хотите стать совершеннейшим чудовищем, в Безумии бегать по улицам и пожирать невинных?
- Нет, сэр. - Образ потряс меня, захотелось кричать, плакать. Я ненавидела его за эти слова.
- В таком случае, вы хотите, чтобы нас обнаружили? В этом дело? Вы хотите защищать свои человеческие добродетели перед Инквизицией в один прекрасный солнечный день?
- Нет, сэр. Конечно, нет.
- Каким образом мы избегаем разоблачения и безумия?
- Я не знаю, сэр.
- Конечно, не знаете. Ваше поведение это показало слишком ясно. Тем не менее мне видится, что и при ваших знаниях вы могли бы отважиться на догадку.
Я знала нужные слова. Он научил меня им вскоре после моего Становления. - Повиновение нашей общей цели.
- Именно. Вашей силы воли недостаточно даже для того, чтобы сдержать собственные глупые порывы, - неужто вы воображаете, что она поможет вам против Зверя? Вы считаете, что одна, без всякого устремления и цели, кроме неясного желания ошиваться в супермаркетах, - вы думаете, что каким-то образом можете спастись?
Да. Да. Именно это неясное желание меня и спасёт - в этом я была уверена. И я отчаянно держалась за эту мысль, в то время, как его холодная ярость била по мне ледяными серыми волнами. Я тонула в звуке его голоса, мне было плохо от силы каждого тихого слова.
- Да, сэр. Не хочу казаться непочтительной, но да, думаю, могу.
- Вы не правы, совершенно не правы, и покуда я отвечаю за вас, вам не будет позволено потакать вашему смехотворному индивидуализму. Повиновение нашей общей цели, мисс Макфирсон. Какова наша общая цель?
- Власть и сила, - сразу ответила я. Эти слова я знала в совершенстве, и я была благодарна за них. На секунду мне показалось, что я смогу спрятаться за пустыми разглагольствованиями, отвернуть его угрожающие серые глаза от моих хрупких и недостойных надежд из синего стекла.
- И верно ли вы служили этой общей цели, мисс Макфирсон?
- Нет, сэр.
- В чём ваша ошибка? - Его глаза чуть расслабились, и его взгляд стал почти пустым - он внимательно слушал мой ответ.
- Я была... Недостаточно отрешена, наверное, вы бы так это назвали. - И за словами был поток одиночества, и мне захотелось оплакивать потерянные запахи сандала и корицы, прикосновения тёплых рук, вкус какао и звук нежных слов.
- Вам было одиноко? - тихо сказал Регент.
Я кивнула, чувствуя, как капельки крови дрожат в уголках глаз, затмевая взор, гуще и страшнее, чем любые былые слёзы.
- Человеческая слабость, которая привела вас к пренебрежению интересами Дома и Клана, не так ли?
Наверное. Я кивнула ещё раз, и по моему лицу покатилась слезинка.
- Вы были глупы и своевольны и поставили нас всех под угрозу. Вы поняли?
- Я была глупа и своевольна и поставила нас всех под угрозу.
Он задумчиво изучал меня, оценивая и хмурясь. - Вы ещё не верите в это, мисс Макфирсон. Ещё раз.
- Я была... - Мой голос отказался мне подчиняться, и я медленно, несчастно покачала головой. Нет. Я подумала о благодарности нищенки, нежных словах Дерека, фиолетовом и синем блеске солнцелова, о том, чтобы протянуть руку и сжать ускользающий воздух.
- Таким образом, мы вернулись к корню проблемы. Вы решили не соглашаться со мной.
- Но, сэр, вы должны понять... - Слова вырвались до того, как мой страх смог их остановить.
Регент прервал меня голосом хлёстким, словно пощёчина. - Я понимаю, мисс Макфирсон, - сказал он, и его бескровные губы сжались в полоску. - И пока у меня не будет доказательств, что *вы* понимаете, вам не позволено покидать дом. Мистер Перри выдвинул предположение, что дубовый гроб с крепким замком может решить множество проблем, и я с ним согласен.
Он достал медный ключ из кармана жилетки, и задумчиво покрутил его в руках. - Замок будет закрыт от рассвета и до заката. Больше не будет сумеречных шатаний. Вы будете проводить каждый вечер в этом доме, у меня на виду, и будете заняты плодотворной и полезной деятельностью. Вы меня поняли?
И его глаза были яростными и жёсткими. - Да, я поняла. Спасибо, сэр.
- Тогда мы закончили. Идите наверх.

 Отправлено: 05.07.08 20:39. Заголовок: Я быстро ушла. Моя к..

Я быстро ушла. Моя комната была тщательно убрана. Кто бы сюда ни притащил чёртов гроб, он ещё и убрал потом, и разложил мои вещи намного более аккуратно, чем я их оставила. Я бросила одежду на пол, чтобы её могла подобрать Дженнифер, и натянула синий спортивный костюм.
Когда Регент открыл дверь, я расчёсывалась.
- Прошу вас, мисс Макфирсон, - произнёс он тихо. И, конечно же, я забралась в гроб, и закрыла за собой крышку. За мной отрывисто щёлкнул замок. Проверки ради я толкнула крышку. Она не двигалась.
Проснулась я задолго до заката. Я забыла про замки, в ужасе попыталась сбросить крышку. А потом на меня нахлынула память, и я лежала так, заточённой без сна, часами, пока не услышала тихий скрежет открывающегося замка.
Ту ночь я провела в черчении на полу ритуальной комнаты. Круг был сложный - несколько пересекающихся колец и невозможная геометрическая фигура с двенадцатью остриями. Регент принёс вниз свою работу, чтобы иметь возможность наблюдать за мной, и он сидел за длинным столом, писал письма и резко поправлял меня, когда я рисовала недостаточно ровно или скрипела мелом. Это заняло одиннадцать часов.
Раз робко постучался Дерек, но Регент сам вышел в коридор, тихо переговорил с ним и затем отослал. Звук его голоса поверг меня в тоску, в печаль. Я отвернулась, и добавила планетный сигиль в центр одного из пересекающихся колец, и чуть улыбнулась, вспоминая разные голоса Дерека.
Незадолго до рассвета, Регент приказал мне стереть круг влажной шваброй, и отослал наверх.
Из ночи в ночь я рисовала круг, а затем стирала его. Дальше я работала в сплошном тягостном молчании, до самого рассвета, когда меня снова запирали. Пять ночей мне не позволяли пить. Голод начался медленно и неясно, затем стал терзать меня, а потом обернулся яростной и страшной болью, словно я умирала.
Незадолго до заката в среду я проснулась медленно. Я сражалась с пробуждением, я хотела остаться недвижимой и безжизненной, неуязвимой для голода, не боящейся близости своей тюрьмы. Но, конечно же, я всё же проснулась.
На ночь среды всегда приходились камарильские собрания. Я ненавидела собрания Камарильи. Всегда. Но сегодня меня вдохновляла мысль о музыке и голосах, о возможности увидеть сверкающие огоньки города сквозь окна "другой машины", о бесчисленных маленьких открытиях, о Дереке и возможности коснуться его руки.
Я отчаянно цеплялась за эти мысли, сосредоточивалась на них, словно на ритуальных формулах. Я выпью их, выпью память, и голос, и свет, и эта безумная жажда уйдёт - я на это надеялась. Я представила себе лицо Дерека, его смеющиеся глаза, хотела, чтобы эта мысль протекла через меня, согрела, расшевелила. Но меня снедали мысли о крови, об открытых венах Дженнифер и о моей красной кружке, заполненной до краёв или даже переполненной.
Замки лязгали долго. Наконец они открылись, и крышка поднялась. Я попыталась сесть, встать и вдруг осознала, насколько я стала слабой, у меня кружилась голова. Беспомощно затерянная в кровавых снах, я бессмысленно смотрела в глаза Дерека, пока наконец не поняла, кого вижу.
- Я соскучилась по тебе. - Пробормотала я.
- А я по тебе, Кэт. - Сказал он, и сел по-турецки на пол рядом со мной. Он что-то делал со стеклянной бутылкой и моей красной чашкой. Он передал чашу мне, и от одного запаха холодной коровьей крови я начала оживать. - Выпей. Должно помочь.
Я взяла чашку в дрожащие руки и начала пить огромными глотками. Он наполнял чашку ещё и ещё, пока наконец мои руки не перестали дрожать, пока красная пелена передо мной не исчезла и я не смогла ясно увидеть его внимательные печальные глаза.
- Ну как, лучше? - Нежный и добрый голос.
- Намного, - ответила я и вытерла рот рукой. Села ровно. - Ты не знаешь, где мои чёрные туфли?
- Они тебе не понадобятся, Кэт. Ты остаёшься здесь.
Вот как. - Можно мне умыться? Или тебе надо снова меня закрыть?
- Тебе всё можно. Мы одни.
Я остановилась на полпути к умывальнику. - Одни? Совсем одни?
- Да. Регент, и Перри, и Джейсон - все на собрании. Роберт их туда повёз. Дженнифер днём уехала в Нью Хэйвен - Перри сказал, что им нужно ещё одно тёплое тело, - и до завтра не вернётся. Я пообещал присматривать за домом.
- И тебя сюда пустили?
- Я взломал замки.
- Господи, - сказала я. Я села на пол рядом с ним, коснулась его руки. Прикосновение было как впервые. Он неловко приобнял меня, словно подросток в кино. Рукав его рубашки на моем спортивном костюме, холодная рука на безжизненном плече. Священно, нерасторжимо. Своего рода завершение брачного обряда. Я склонила голову ему на плечо, закуталась в прикосновение.
Он нежно гладил меня по волосам. - Я люблю тебя, Кэтрин.
- И я тебя.
Так, на полу, мы и сидели, касались, говорили.
- Когда я выходила на улицу в тот последний раз... Был такой солнцелов...
Сначала разговор был из тех, которые можно вести а гостиной у родителей, в лифте, в автобусе - обычный, человеческий разговор. Потом он стал теплее - из тех, когда у вас в кофейне на столе локти или когда вы бросаете луковые кольца в кипящую кастрюлю соуса для спагетти. И, наконец, он превратился в полуночный разговор, который бывает на ветхом зелёном диване, под звуки завораживающей музыки, при бокалах сладкого красного вина. Я закрыла глаза и представила наши голоса там, где они должны были быть, вдали от моей голой комнатки в Часовне.
- Подойдёт? - Он протянул мне коробочку, завёрнутую в фольгу.
- Что? - смутилась я.
- Это лучшее, что я смог достать.
Я сняла фольгу. Это была картонная коробка, набитая ватой. А на вате лежало серебряное колечко, украшенное стилизованными розами. На нём была надпись элегантными готическими буквами: "Semper amemus" - "Будем любить вечно".
- Кэтрин, ты выйдешь за меня замуж?
- Что? - Я задрожала от избытка чувств. - Спроси, наверное, у Регента... - Игриво ответила я. - Уверена, что он с радостью меня отдаст. - И мне захотелось хихикать от этой мысли. "Фуршет". В самом деле.
- Я серьёзно, Кэтрин. Я люблю тебя, и буду любить всегда. Я думать не могу о том... Ну, понимаешь.
Понимала. Я сжала его руки. - Да.
Он кусал меня за запястье, пока не потекла кровь, и целовал алые капли, и предложил мне в обмен свою прекрасную руку. Я пила из его тела, бесстыдно, бесстрашно, в безмолвном счастье. Так мы и сидели, затерянные друг в друге, пока не громыхнула дверь первого этажа.
- На следующей неделе, Кэт. Я вернусь, обещаю. - Он надел колечко мне на палец, запихал коробку обратно в карман и помог мне лечь. Перед тем, как закрыть крышку гроба, он нежно поцеловал меня в лоб. - Прости. - Сказал он, когда защёлкнулись замки.
Следующая неделя была почти терпимой. Я наконец-то смогла нарисовать круг так, чтобы Регент был доволен, и он вознаградил меня разрешением отскребать воск от железных подсвечников тупым железным ножом. Однообразие мне понравилось. Я смотрела на руки, воображала и вспоминала прикосновения.
А в среду Дерек пришёл ко мне. Мы шептались нежными низкими голосами, словно гудящие виолончели, свивая голоса вместе. В ту ночь его прикосновение захватило меня, будто мелодия.

 Отправлено: 05.07.08 20:39. Заголовок: На той неделе меня с..

На той неделе меня снова допустили к настоящей работе. Мистер Перри исследовал кровь нескольких возможных Анархов, а я ему помогала. Было сложно и запутанно, и мы работали часами, не перемолвившись и словом. Всю ночь я воображала руку Дерека на своём плече. Казалось, что я с головой ушла в работу, и мистер Перри это одобрял. Только я была не то что не в работе, но и вообще не в том мире, где эта работа существовала - я путешествовала по сложным лабиринтам, по потокам музыки и яркой, стремительной крови.
Мистер Перри ничего не заметил.
Неделю мы изучали кровь. И в самом деле, анаршья линия ведет на пять поколений к тому идиоту из Лос-Анджелеса. И Диаблери, девять месяцев тому. У нас хватало крови, чтобы убить их главу, и поэтому несколько ночей велись телефонные переговоры сложным потайным кодом - пока Княгиня не изъявила желание самой вершить правосудие.
И в среду я отправилась на собрание Камарили со всем остальным домом. Голова кружилась от свободы ночного неба, от фонарей за окнами "другой машины".
Княгиня рано открыла собрание. В шесть вечера она уже стояла в мраморном центре Элизиума и вела свои речи. Предан суду и осуждён её властью, сказала она, меряя взглядом худенького тёмноволосого Анарха, обездвиженного её слугами. Среди мраморных полов и гранитных колонн её голос звучал ужасно громко, словно высокий, страшный зов труб. Вдруг в её руке блеснул нож, сверкающий кусок стали, созданный для неё Регентом, и пленник вскрикнул. Нож ударил снова и снова, и криков стало больше.
Звуки боли невозможно было выдержать. Самой хотелось кричать.
Наконец, Княгиня достала изысканный платочек и начисто вытерла свой маленький клинок. Громко сказала слугам - желая, чтобы услышали и мы: - Оставьте его у восточных окон, и откройте шторы.
Она повернулась к нам и заговорила о полномочиях и обязанностях, о праве разрушения и долге. Я смотрела на лица. Лица старейшин, бледные и запрещающие. Молодые лица, испуганные или дерзкие. Бездумные лица животных, жаждущих самого запаха пролитой крови. Все смотрели на пол у ног Княгини, где она исполнила свой приговор.
Никто не слышал тех высоких, ясных слов, что эхом отдавались среди камня. Вместо этого мы слушали эхо криков, обещающих боль и смерть. Когда речь отзвучала, настала недвижная тишина. Даже её потомство не стало привычно щебетать в согласии.
Вскоре Старейшины стали покидать помещение, а их дети следовали за ними. Вторым решил уйти Регент, и мы благодарно последовали за ним на улицу, в шумную городскую темноту. Мы стояли в замёрзшем саду возле Элизиума, и ждали, пока Роберт подгонит машину.
Кто-то пошевелился в далёком дверном проёме, и оборванная фигура в потёртой коже и блестящем смертельном металле подошла ближе, совсем близко. Я узнала лицо - это был тот самый худенький Бруджа, который оскорбил меня три недели тому. Его движения были вызывающе-хищные. Он нагло поймал взгляд Регента.
- Ёбаные колдуны. - Сказал он и сплюнул на башмак Регента. - Вы, бля, *всё* знаете. Не, *доказать* ничего не можете, но вы тыкаете пальцами и врёте, и вдруг народ ёбаный рассвет встречает, а?
Регент схватил его за горло. Бруджа выстрелил из маленького пистолетика. Тогда мы увидели, что у Бруджи оказались друзья.
Их было шестеро: грязных, яростных, злых. Бруджа закричал в руках Регента, и мистер Перри сделал что-то страшное - какая-то женщина с дикими глазами выругалась и отступила. Были выстрелы, и кто-то на безумной скорости промчался мимо нас рвать и когтить. У меня подкосились ноги, я в ужасе попятилась, вскинула слабые, пустые руки в попытке защититься.
Какое-то тело - чужак - упало в Торпор. Мне стало легче. *Не наш*. Рана, боль, смерть. *Не наш*.
И с внезапной жуткой чёткостью я увидела ещё одного, Гангрела с ужасными когтями, прорывающегося сквозь кусты. Когда он кинулся на Дерека, сам мир замер. Я увидела, как глаза Дерека сузились в задумчивом напряжении, увидела, как поднялись его руки - медленно, слишком медленно! - и как ужасные когти схватили его за горло. Был изумлённый крик и влажный чавкающий звук, и распоротое тело Дерека рухнуло в снег.
Я же стояла над ним, и знала, что плакала и кричала, и не слышала ничего, кроме тихих шелестящих слов, что пытался сказать Дерек.
В свете огненных рук Регента я увидела, что когти потянулись ко мне. Я подняла свои неуклюжие маленькие руки в ритуальном жесте, потянулась за кровью в теле Гангрела, и забрала её себе. Он попытался кинуться на меня, но ослаб, споткнулся, и горящая ладонь Регента ударила его по лицу. Внезапно воинственные крики сменились испуганными - и я услышала удаляющийся топот сапог.
Оглушённая, с кружащейся головой, я опустилась на колени рядом с Дереком, расстегнула блузку на запястье, вскрыла вены зубами, влила в него краденую кровь, гладила по волосам, шептала слова.
И пока я стояла там на коленях, Регент выпрямился из своего звериной боевой стойки, встряхнулся, поправил пальто. Я оглянулась, увидела, как он, ужасно бледный, стоит и задумчиво смотрит на меня.
И тогда я почувствовала начало той щекотки, за которой следовала резкая опустощающая боль. Я знала, что должна делать. Они учили меня выдерживать это, не сопротивляться во благо Дома и Клана. Но он всё ещё стоял, бледный, но невредимый.
Ярость захлестнула меня, и я поняла: "Нет". Волей, свирепой, как когтистая лапа, я отбила эту попытку прикосновения, оставила своё витэ для изломанного тела моего прекрасного любимого.
Дерек нашёл в себе силы схватить моё запястье своими мраморно-холодными руками. Его чудесные тёмные глаза обезумели от боли и неизбежности, горели непониманием и ужасом. - Я люблю тебя, - пробормотала я. - Я люблю тебя. Вечно. Я люблю тебя.
А потом жесткие злые руки оттащили меня. Джейсон и мистер Перри схватили меня, развернули лицом к Регенту.
Он ничего не сказал.
Вместо этого он поднял бледную руку и ударил меня с достаточной силой, чтобы держащие меня руки дрогнули.
Хотелось заорать на него - в конце концов, после того, что я только что совершила, хуже уже не стало бы. Я даже открыла рот, чтобы попробовать. Получилось выдавить только тихое, невнятное "Но...
- Отвезите её обратно в дом, - сказал он мистеру Перри. - И позвоните моему Лорду.
И Дерек поднялся на локте, и изо всех сил сказал "Нет", диким злым шёпотом, странной яростью, - ничего подобного я не слышала. Я дернулась в руках, держащих меня, пытаясь увидеть его лицо.
Мистер Перри схватил меня за подбородок и уставился в глаза. - Содействуйте нам, мисс Макфирсон. Будьте так добры.
Я была настолько перепугана, что подчинилась. Они увели меня, и втолкнули на заднее сидение "другой машины". Рядом со мной сидел Джейсон. Он повернулся ко мне, и посмотрел виновато, но твёрдо. Его губы еле шевельнулись. - Прости, Кэтрин. Прости.
Мы были друзьями. Его пальцы больно впились мне в руку.

 Отправлено: 05.07.08 20:40. Заголовок: В доме меня отвели в..

В доме меня отвели в голую комнатку рядом с кабинетом Регента. Онемелыми пальцами я расстегнула пуговицы своего выходного пальто, сбросила его на пол. Дженнифер уже ожидала рядом - подобрала, повесила на стул.
Я не видела, чтобы они забирали Дерека. Постепенно меня охватило понимание того, что его оставили на месте падения, ждать рассвета. Эта мысль росла во мне, пока мне не стало казаться, что я должна кинуться к двери, убежать обратно, чтобы заключить его в объятья.
- Сядьте, - сказал мистер Перри. Я попыталась бороться против силы его голоса, но он был похож на голос Регента - сталь, камень. Я села на простой твёрдый стул. Дженнифер положила руки мне на плечи, угрожая своей сверхъестественной силой. Руки и голос обездвижили меня, словно кол. При мысли о глазах Дерека серебряное кольцо жгло руку, как солечный луч.
Часами я впустую тратила кровь на слёзы.
Голос Регента был мне слышен даже сквозь стену, он кричал в трубку: - Я хочу, чтобы её здесь *не было*! - орал он. - Я хочу, чтобы её не было сей же ночью!
Молчание. Он слушал. Я слышала, как он нетерпеливо барабанит ручкой по промокашке.
Голос стал тише, мне пришлось напрячься, чтобы услышать. - Да, я предпочёл бы так решить вопрос, - задумчиво говорил он. - Вы не могли бы объяснить Княгине, что это сугубо внутреннее дело? Я бы предпочёл не обсуждать этого с ней.
Более длительное молчание.
- Да, да, понимаю. Хотя это несколько ограничивает наш выбор.
Значит, всё кончено. Я покрутила серебряное колечко. *Синее и фиолетовое стекло. Радость нашей новой жизни вместе. Человеческие глаза, полные благодарности за два помятых доллара. Руки, в прикосновении.* Я уставилась вниз, на ковровую дорожку, блуждая по лабиринтам узоров - что он скажет, когда наконец-то вызовет на ковёр?.
- О. Да, это действительно кажется целесообразным. Куда?
Миг тишины. Постукивание ручки.
- Вы уверены, что этого будет достаточно? У нас было множество проблем... Ах, вижу. Конечно же.
Тогда его голос стих до неразличимого бормотания, и было сказано всего несколько слов, пока трубка не грохнула об аппарат.
Дверь офиса открылась.
- Я бы хотел увидеть мисс Макфирсон. - Голос Регента был очень тих. Я подумала о том, как этот тихий голос произносит слово "Вена", и пытаясь встать я споткнулась, упала на колени.
Дженнифер и мистер Перри подняли меня и ввели в кабинет. Стояла я нетвёрдо, качалась на каблуках парадных туфель.
- Видимо, разговорами от вас ничего не добиться. Я полагал, что вы просто своенравны и недисциплинированны и что можно надеяться исправить ваши недостатки. Но увиденное сегодня убедило меня в том, что сама ваша природа непокорна, себялюбива и вероломна. Я не намерен более терпеть вас в моём доме. Неохотно и передаю вас коллеге. Будь это лишь моим решением, остаток этой ночи вы бы провели на крыше в ожидании рассвета.
Но решение принадлежит не мне. Вышестоящие настаивают, что вы способны принести какую-то пользу, и посоветовали мне не уничтожать вас. А я исполняю клятвы, данные Дому и Клану. Таким образом, я обязан против своей воли дать вам некую надежду на будущее.
Условия вашего будушего таковы: вы и мистер Аллен более никогда друг друга не увидите. Вы покинете этот дом немедленно. Мы назначили вас в Часовню в Кливленде. Возможно, они найдут вам применение - особенно учитывая то, что вы, по нашим расчётам, расходный материал.
До вашего же отъезда мы позаботимся о том, чтобы вы никогда более не предали нас.
Мистер Перри передал ему толстую хрустальную бутыль, старомодную, будто бы для уксуса. Он вытащил пробку и налил её алое содержимое в маленький хрустальный бокал. Протянул бокал мне. - Пейте.
Я взяла бокал. Тёмный, страшный запах я помнила со Становления. Вгляделась в стекло и подумала, хватит ли мне сил выпустить его из пальцев.
- Если предпочитаете, вам может кто-то помочь. - Он потянулся к бокалу, чтобы отдать его Дженнифер. Та просто светилась от желания раскрыть мне силой рот, влить в горло это жуткое вещество.
Я представила, как бросаю бокал в голову Регенту. Вместо этого я подняла бокал к губам и выпила. Представила, как меня рвёт холодной, несущей немоту кровью прямо на его дорогой ковёр. Вместо этого я поставила бокал на край его стола.
Мистер Перри достал другую бутылку, простую, зелёного цвета, и дал мне в руки. Я задохнулась от боли, когда замёрзшее зимнее стекло укусило меня. Онемевшая, дрожащая, я неловко вернула бутылку. Ужасно тяжёлую, полную моей яркой крови.
- Таким образом, это сделано. - Регент поднялся, протянул ко мне древнюю ладонь. - Покажите, пожалуйста, руки.
Я в ужасе отшатнулась назад, замотала головой. И, конечно же, Дженнифер схватила меня за запястья, с такой силой, чтобы сломать кости, если бы ей позволили, подняла мои руки, чтобы Регент видел.
- Снимите кольцо. Сейчас же.
Я протяжно застонала, протестуя, но мои руки двигались сами собой, будто его жёсткий, злой голос обращался прямо к ним. В ужасе я смотрела, как мои собственные пальцы бросили прекрасное кольцо Дерека в протянутую ладонь Регента.
Он немного покрутил его в руках, и небрежно выкинул в мусорную корзину. Оно завертелось звенящими кругами. Регент словно бы и не заметил, заговорил поверх звука отчаянно звенящего металла.
- Вы уезжаете в восемь. Дженнифер поможет вам собраться. - И он чуть повернул стул, уставился в окно кабинета и больше на меня не смотрел.

 Отправлено: 05.07.08 20:40. Заголовок: В комнате, которая п..

В комнате, которая прежде была моею, Дженнифер поставила на гроб большой чёрный чемодан. Она снимала платья с вешалок, складывала их аккуратными прямугольничками, затем стопками. Я закинула туда комок носков, и толстую пачку писем, перевязанную лентами.
- Нет. - Дженнифер достала письма и выкинула их в мусорное ведро. - Он сказал, что тебе нельзя брать с собой записи или другие бумаги, и ничего из твоего сентиментального дерьма. - Нарочито напоказ она выбросила все мои журналы и мою шапку-талисман "Рэд Сокс".
Я же собирала обувь и свитера и старалась не смотреть, как Дженнифер выбрасывает мою музыку и серебристые ленточки с коробки от серебряного кольца. Я попыталась сложить свою ритуальную мантию, но получилось только её скомкать. Я запихала её так, и застегнула молнию.
Дженнифер не взяла чемодан. Она просто стояла и нетерпеливо на меня посматривала. Я потащила его сама. Он весил достаточно, чтобы было неловко. Она последовала за мной вниз по ступенькам, стояла и смотрела, как меня встретит Регент в коридоре.
Он дал мне письмо - плотная хорошая бумага, восковая печать. - Передайте это письмо Регенту в Коламбусе. Если я не получу известий до рассвета, то нам придётся сделать вывод, что вы решили прервать свои отношения с Домом и Кланом. Если это случится, то мы примем соответствующие меры. Вы меня поняли?
- Да, сэр, - тихо сказала я. Других прощаний не было. Я взяла чемодан и вышла на крыльцо, ждать пока Роберт подгонит "другую машину". Посмотрела на входную дверь, закрыла и заперла её за собой. Там, где я её пнула пару недель назад, краска немного облезла. Интересно, заметил ли кто?
Я забралась на заднее сиденье "другой машины", и прищемила подол юбки дверью. Я попыталась открыть дверь, вытащить юбку, но дверь не поддавалась. Я была в западне, будто в гробу. Дженнифер, усевшаяся рядом со мной, насмешливо фыркнула.
Я прижалась лицом к стеклу, и посмотрела на окно комнаты, принадлежавшей когда-то Дереку. Занавески оказались отдёрнуты, и там горел свет. Но отсюда мне был виден только голый кусок стены. *Я люблю тебя.* Подумала я и изо всех сил пожелала, чтобы его нашли мои слова. *Я люблю тебя.*
Делая вид, что задумалась, я закрыла глаза. Хотелось плакать. Я потерялась в этом своём желании. В аэропорту Дженнифер пришлось меня сильно встряхнуть, чтобы я осознала, что мы прибыли.
Она довела меня до сдачи багажа, смотрела, как я отдаю свою сумку, полную никчёмных (пустых) вещей, и сама взяла мой билет. До контроля безопасности она вела меня, ухватив за запястье.
Самолёт был почти пустой. Я одна сидела сзади, слушала гул обыкновенных голосов, просматривала журнал с фотографиями солнечных пляжей. Мне нравилась эта мысль - ночь пролежать на пляже, наблюдая за звёздами, за морем и, наконец, за чистым, ярким светом зари. Вся замёрзшая боль растворилась бы в быстром, остром пламени, ярком, как сама надежда.
Но во мне заворочался какой-то новый страх и запретил такие мысли. *Но ты же не можешь. Ты им нужна. Ты не имеешь права так поступать.*
Я подумала о Дереке, на земле, в кабинете Регента, в Вене, под лучами солнца. Я была на людях. Нельзя было плакать. И новый страх опять зашептал: *Это было плохо. Стыдись. Хорошо хоть дали возможность исправиться.*
- Простите, мэм?
Вздрогнув, я вскинула голову.
- Вам что-нибудь дать попить?
Я покачала головой, но женщина оказалась настойчивой. - Колу? Колу-лайт? Кофе? Томатный сок?
Любопытно, насколько отказ привлечёт лишнее внимание? - Воды, пожалуйста. - От воды легко избавиться. Она дала мне пластиковую бутылку. Когда же она отошла, я запихнула её, не открывая, в карман сидения передо мной.
Я закрыла глаза, помня, что надо дышать, и коснулась того места, где было моё кольцо. Попыталась потеряться в воспоминаниях о голосе Дерека, но через слово думалось о долге. В кабинете Регента я выпила эти шепотки долга из хрустальной чаши, и теперь, больная и отравленная, я не могла отбросить их даже для оплакивания.
Я прижалась лицом к пластиковому окошку и стала смотреть на огоньки. Так было легче.
Наконец, самолёт приземлился в Кливленде. "Просим пассажиров, продолжающих полёт в Лос-Анджелес, оставаться на борту..." На один пугающий, тошнотворный миг это показалось чудесной затеей. Сгореть, словно на солнце. Мысль была очень привлекательной. Но, конечно же, я встала, взяла своё пальто с вельветовым воротником, и медленно вышла в новый город.
Они послали кого-то меня встретить. Я узнала характерный спокойный, терпеливый взгляд и смотрела, как он сканирует сонную, беспорядочную толпу из Бостона. Когда его взгляд дошёл до меня, он прекратил искать и решительно мне кивнул. Я медленно подошла к тому углу, где он стоял.
- Кэтрин? - Сказал он. Собственное имя звучало для меня странно.
- Да.
- Мне поручили отвести вас на встречу с ними, как только вы прибудете. Они сейчас на собрании, так что придётся ехать прямо туда.
Собрание. Я подумала о Княгине Бостонской, о том, как её резкий, страшный голос призывает месть на головы всех её людей, о крови на мраморном полу, о крови в саду, о неподвижном теле Дерека на снегу. - Спасибо, - сказала я. Я должна была сказать это.
Он повёл меня на улицу, к аккуратному фургончику. Открыл мне переднюю дверь. Кто-то ещё подошёл сзади, забросил мой чемодан в багажник.
Город оказался плоским и местами пустым. Незастроенные участки. Голые газоны. Огромные замёрзшие асфальтовые поля. Здесь было очень темно, темнее, чем в Бостоне, и ужасно холодно. Водитель молчал. Я тоже.
Они проводили собрания в осыпающемся амфитеатре около искусственного водоёма. Ленивый фонтан перемешивал заросшую водорослями воду. Пруд вонял. Вода уже начала подмерзать и примораживала разлагающиеся листья. Водитель выпустил меня на тёмной улице над амфитеатром и указал вниз. Пожалуйста, пусть я буду там одна.
Вниз по ступенькам. По ступенькам. Здесь они каменные, не такие скользкие, как отполированная мраморная крошка. Хорошо.
В бликах галогенных ламп я увидела их лица. Яростные хищные лица, строгие запрещающие лица. Несколько кротких лиц - больше, чем в Бостоне. Мне придётся говорить с Регентом, с Князем, с другими. Может, Регент будет говорить за меня. Может, мне придётся рассказать о себе только раз. Всего лишь раз. Здесь были затенённые места, незанятые уголки. Мне хотелось спрятаться в одном из них. Ужасно хотелось побыть одной.
Долг погнал меня вперёд, заставил заговорить.

 Отправлено: 07.07.08 15:14. Заголовок: Отзыв

Потрясающий рассказ. Действительно бесценный материал для игроков, желающих хорошо играть за клан Тремер. Замечательно прописана атмосфера внутри отдельного Дома. На примере героини рассказа становится понятно, каким не должен быть тремер (или от чего тремер должен уйти).

 Отправлено: 07.07.08 23:10. Заголовок: Спасибо за отзыв, Эл..

Спасибо за отзыв, Элис! А можно чуть подробнее про последнюю фразу? Каким не должен быть Тремер? Не быть человечным? Или не палиться так жёстко?

 Отправлено: 08.07.08 15:01. Заголовок: Отзыв

Не все так просто. Я думаю, что это относится по большей части именно к «палиться», хотя и «быть» в какой-то мере здесь тоже фигурирует. У Кэтрин очень высокая человечность - где-то 9-10. Такая высокая человечность не совсем приемлема для тремера (вспомнить хотя бы некоторые ритуалы, или ту же вероломность тремеров), и к тому же ее очень трудно замаскировать. Кэтрин не показывает себя ни хитрой, ни изворотливой, ни склонной к лицемерию и это сильно усложняет ей жизнь. У неё не получается отгородить свою нежную чувствительную натуру с помощью какой-либо маски от агрессивной «среды обитания».

 Отправлено: 08.07.08 23:07. Заголовок: Мне кажется, примерн..

Мне кажется, примерно восьмая, хотя мне аругментировали ребята и девятку. А к вопросу о нежности - тут есть пара интересных моментов где, как мне кажется, уже нет-нет, да проскальзывает воспитание. Ещё пару лет на этом лезвии бритвы - и оказалась бы вполне нормальным тремером, как мне кажется. Это - амбиции, гордость, некий именно тремерзкий надрыв - в ней уже чувствуется, не находите?

 Отправлено: 09.07.08 10:19. Заголовок: Насчет человечности ..

Насчет человечности я всё же больше за 9-ку - если учитывать ее отношение к кормлению и очень раннее пробуждение (заметьте без всяких ритуалов). А вот об амбициях... хочу не согласиться. Будь Кэтрин более амбициозна она бы расправилась с Дженифер - как с потенциальным противником и косвенным источником повседневных мелких неприятностей. Тремерзский надрыв? Его тоже пока нет. Есть депрессия, а надрыва нет. Вот если в Капелле Кливленда найдётся тремер, что возмёт её под своё крыло и поможет ей ходить по тому самому лезвию бритвы не надрываясь, а совершенствуясь в таланте быть (точнее казаться) "зубастой акулой", то может у Кэтрин всё будет :-)

 Отправлено: 10.07.08 07:26. Заголовок: Может быть. :) Надо ..

Может быть. :) Надо будет спросить у автора. Что же касается амбиций - я думаю, что вопрос тут, скорее, в человечности. Амбиций у неё хватает - как и у всех амбициозных, хочется быть нужным, хочется быть сильным, хочется получить принятие или власть. И именно человечность мешает их реализации. Скалить клыки уже начала - огрызваться ещё нет. Будем надеяться, что всё таки будет. :)

А что касается остальных персонажей - что скажете? Где были ошибки у всех? Что привело к изрядно прискорбному концу? Относительно самой ситуации - исключение ли она, или правило?

 Отправлено: 12.07.08 10:55. Заголовок: Регент просто изумит..

Регент просто изумителен. Чудесный стереотип.
Дерек тоже.
Яркая иллюстрация. Ошибок не было. Было естественное развитие.

 Отправлено: 14.07.08 21:34. Заголовок: Werekat пишет: что..

Werekat пишет:

цитата:

что касается остальных персонажей - что скажете? Где были ошибки у всех? Что привело к изрядно прискорбному концу? Относительно самой ситуации - исключение ли она, или правило?

Если все персонажи были бы т.н. "безупречными воинами", рассказа бы не было.

Мастер Юрген пишет:

цитата:

Регент просто изумителен. Чудесный стереотип.

Хотели бы для своей Капеллы в Регенты такое чудо?

 Отправлено: 14.07.08 22:04. Заголовок: Alice пишет: Хотели..

Alice пишет:

цитата:

Хотели бы для своей Капеллы в Регенты такое чудо?

Откровенно говоря, со своими обязанностями Регент справляется.
Здесь его образ подан через восприятие мисс Макферсон.
А вы запишите в столбик его личные и профессиональные качества.
И посмотрите на результат

 Отправлено: 15.07.08 10:32. Заголовок: В данном рассказе пр..

В данном рассказе профессиональные качества регента не описываются подробно. Личные качества регента описываются субъективно (как уже было упомянуто) с точки зрения Кэтрин Макферсон. Если анализировать именно эту картину, то мне кажется, что Регенту стоило хотя бы изредка давать послабления своим подчиненным. Это хорошо бы укрепляло его авторитет и "разряжало атмосферу" в Капелле (знаменитый принцип кнута и пряника).

 Отправлено: 15.07.08 13:19. Заголовок: позволю себе не согл..

позволю себе не согласиться :)
Наказание/я были вынесены в максимально мягкой и эффективной форме.
Просто эмоциональное состояние и возраст Кэтрин видят это иначе.

Рассказ очень сильный. Мое восхищение как автору, так и, разумеется, Werecat

 Отправлено: 16.07.08 12:04. Заголовок: Насчет наказаний сог..

Насчет наказаний согласна. Но все же, я считаю, что метод эмоциональной ломки личности не ко всем можно применить. В частности, для Кэтрин более прдуктивными были бы постепенные изменения. Бесспорно, несколько переломных ситуаций необходимы, но постоянно удерживать Кэтрин в состоянии депрессии - излишне.